Что вы представляете, когда слышите выражение «гибридная война»? Вооруженные нападения? Солдаты? Бомбы? Гибридная война не обязательно связана с этим. В подобных противостояниях часто используют такие инструменты как дезинформация и кибератаки, а сам термин, похоже, становится всё более и более актуальным, особенно на фоне реальной войны в Украине, которая идет прямо у наших границ.
Так вовлечена ли Республика Молдова в гибридную войну? Как это явление проявляется в нашей стране, какие методы при этом используются и кто является мишенью? Меня зовут Ана Сырбу и сегодня в подкасте cuMINTE мы постараемся узнать ответы на эти вопросы у Михая Могылди, заместителя директора Института европейской политики и реформ.
***
Ана Сырбу: Понятие гибридной войны не ново. И все же для многих оно остается неясным. Как бы вы объяснили это явление простыми словами, чтобы каждому было понятно, что такое гибридная война?
Михай Могылдя: Ну во-первых, это действительно не та война, которую мы изучали в учебниках истории. Это не про сражение с оружием в руках и не про танковые баталии на поле боя. Речь идет о том, что мы используем другие инструменты, которые призваны помочь нам достичь той же цели — победить противника. В большинстве случаев целью гибридной войны является государство, которое является объектом внимания другого государства-агрессора.
То есть, мы имеем государство-агрессор, которое различными методами пытается ослабить, сделать уязвимым и снизить боеспособность другого государства. Это первое, что мы должны понимать, когда говорим об отличиях гибридной войны от обычной. Второе, о чем мы должны помнить, что сам этот термин – гибрид – призван объединить несколько элементов, используемых государством-агрессором. В этом случае мы можем столкнуться с кибератаками и инструментами дезинформации, у нас могут быть, например, отключения электроэнергии и прекращение поставок газа. Мы можем иметь дело и с другими механизмами, которыми оперирует государство-агрессор, такими как, например, финансирование политических партий, которые через недемократические выборы должны прийти к власти и выполнять указания государства-агрессора. В нашем случае, если быть точным, речь идет о государстве-агрессоре, которым в настоящее время является Россия, и которое уже несколько лет пытается разными методами и инструментами, о которых я упомянул выше, ослабить, нанести поражение, сделать уязвимым и подчинить себе государство-жертву, то есть, Республику Молдова. Другими словами, если мы хотим увидеть гибридную войну такой, какая она есть, мы должны взглянуть на наш собственный опыт последних нескольких лет. Тогда мы увидим, что она проявляется на нескольких фронтах и государству-агрессору в какой-то степени удалось сделать уязвимым наше государство, которое, тем не менее, в последний год пытается восстанавливать свою способность реагировать, бороться и укреплять свои возможности, которых нам так не хватало в прошлом.
Из ваших слов выходит, что Молдова является частью гибридной войны, которая начата уже давно и которую Россия до сих пор ведет. Насколько серьезна ситуация?
Абсолютно верно! И, как легко заметить, мы пребываем в этой войне уже несколько лет. Об этом говорили многие эксперты и аналитики, и, к сожалению, сегодня одной из целевых групп, ставших жертвами этой войны, является население Республики Молдова. Не столько не столько институты, которые управляют государством и не власть, сколько население. Потому что государство-агрессор (Российская Федерация, – прим.ред.) хочет влиять на мышление, решения, голосование населения на выборах. В этом отличие, которое я объяснял ранее, от обычной войны — когда у вас обычная война, вы пытаетесь победить вооруженные силы противника. В этом случае, когда мы смотрим на Республику Молдова, мы понимаем, что Российская Федерация не хочет оккупировать Республику Молдова, размещая здесь вооруженные силы или перебрасывая сюда свои танки. Сегодня единственный доступный для России вариант – это получить политический контроль над нашей страной, что позволило бы ей использовать Республику Молдова также, как она использует Беларусь, которая, как мы знаем, выступает в контексте агрессии против Украины как дружественное Российской Федерации государство.
И все же, как понять, что мы имеем дело именно с признаками гибридной войны, в частности, в случае Молдовы?
На самом деле не так просто понять, как эта гибридная война начинается, какими инструментами она ведется и развивается, потому что для этого нужно лучше анализировать, как развиваются события на тех или иных «фронтах». Допустим, вы хорошо разбираетесь, например, в области энергетики и в какой-то момент замечаете, что объем газа, на который Республика Молдова или компании из Республики Молдова заключили контракт, не поступает из Российской Федерации. Первое, что вы бы захотели – это разобраться, почему так происходит. Но обычно, если вы следите только за официальными заявлениями, за тем, что говорят руководители или официальные лица в Российской Федерации, то вы просто не заметите никаких признаков, которые заставили бы вас задуматься, потому что они скорее всего будут говорить о кризисе на уровне РФ, о том, что не хватает давления в этих газопроводах и т.д. То есть, в этом плане они могут придумать тысячу объяснений. Но если подумать о том, что это решение об ограничении транспортировки газа было принято накануне зимы, если принять во внимание, что наши граждане или Республика Молдова в настоящее время фактически находится в частичной зависимости от российских газовых ресурсов – и здесь я имею в виду, в частности, меньшие затраты, связанные с транспортировкой газа из России – и если при всем при этом вы обратите внимание, что ровно в тот же период несколько партий, групп и движений очень умело используют эту тему через разные телеканалы, через веб-сайты, разные блоги и т. д. и пытаются обвинить в этой проблеме наши власти, то вы поймете, что речь идет о чем-то большем, чем просто о попытке ограничить транспортировку газа. Скорее, это попытка Российской Федерации использовать этот вопрос для ослабления авторитета, доверия, политической поддержки руководства Республики Молдова. Такой взгляд на ситуацию может помочь гражданину, любому жителю, любому потребителю информации лучше понять, в чем разница между отдельным эпизодом и эпизодом с несколькими «щупальцами».
Есть и другие подобные примеры, которые могут заставить задуматься. Например, когда в эфире одного из российских каналов появляется новость о Республике Молдова, о том, что у нас прошли некие протесты или что-то произошло на местном или национальном уровне, а потом эти же самые новости подхватываются уже молдавскими определенными сайтами, политиками, журналистами или, вернее «журналистами», которые эксплуатируют эти темы и зачастую заражают информационное пространство ложной, непроверенной и не подкрепленой доказательствами информацией. Это говорит о том, что мы имеем дело не просто с попыткой продвижения фейковых новостей. Фактически, это попытка дезинформирования с целью создать ощущение, что в нашей стране тяжелая ситуация и что в этих условиях правительство больше не контролирует внутреннюю ситуацию и т.д. Возьмем тот же случай, который, наверное, многие видели, когда были отредактированы фотографии из кишиневского аэропорта и показаны тысячи молдаван, которые якобы стояли в очереди в аэропорту, чтобы покинуть страну, но потом выяснилось, что на настоящих фотографиях стояло несколько десятков человек, вышедших из здания аэропорта из-за сообщения о бомбе. То есть, это была чья-то попытка исказить ситуацию.
То же самое было и с десятками фейков и ложных новостей, которые распространялись в социальных сетях в марте прошлого года, например, о том, что в Республике Молдова хотят ввести обязательный призыв в армию, и что это произойдет через несколько дней, что в Молдову вошли танки и их можно увидеть на национальных дорогах. То есть, понятно, что это была информация, которая была призвана усилить состояние беспокойства и страха в обществе, спровоцировать волнения, усилить состояние недоверия и неуверенности, что, в итоге, должно было привести к свержению правительства. Люди, если они перестают верить, что их руководители должным образом выполняют свои обязанности, они просто теряют мотивацию подчиняться закону, хотя и уважают правила, которые им навязываются посредством закона, и в таких ситуациях у людей возникает желание уйти, убежать, найти решение, чтобы покинуть эту территорию, которая перестала быть для них безопасной. Это был один из эффектов, которого хотела добиться Российская Федерация, особенно в контексте войны в Украине. Было желание усилить это недоверие, неуверенность, страх, причем, не обязательно в рядах самой власти, а, в целом, в способности Республики Молдова поддерживать и координировать свои основные направления деятельности.
Я так понимаю, что это одно из уязвимых мест Республики Молдова в этой гибридной войне? Есть ли другие?
Да, есть несколько уязвимостей, и одна из них заключается в том, что у нас в настоящее время нет эффективных инструментов, помогающих вести эту гибридную войну. Если мы рассмотрим ее сегментарно, если проанализируем по нескольким направлениям и посмотрим, как нам удавалось бороться со всеми этими действиями по дестабилизации, со всеми нападениями на Республику Молдова в последние годы, то мы увидим, что многих заметных вещей в этом плане, к сожалению, не произошло. Пока не началась война в Украине, наши власти довольно робко подходили к ответу на эти действия со стороны России. Только за последний год у нас были кибератаки на несколько госучреждений, была история со взломом аккаунтов в Telegram, которая освещалась в СМИ и о которой хорошо знают наши слушатели.
Даже сам факт того, что в Республике Молдова некоторые чиновники, некоторые госслужащие использовали приложение Telegram, которое по протоколам безопасности не считается безопасным в том контексте, что оно было разработано в Российской Федерации и ходили слухи, что его контролируют спецслужбы или другие госструктуры РФ, а при этом некоторые должностные лица, государственные служащие Республики Молдова использовали это приложение в рабочих целях, то есть, даже не в личных целях, а для обсуждения своей повседневной работой, связанной с учреждениями, в которых они работают, и их учетные записи были взломаны, – само по себе это говорит о том, каково у нас положение дел по части кибербезопасности, как я упоминал до этого. Это пример, который показывает нам, насколько плохи наши дела и как плохо подготовлены даже наши высшие должностные лица и чиновники, чтобы соблюдать определенные правила и, по крайней мере, не использовать небезопасные приложения для общения со своими коллегами или другими людьми из госаппарата.
Другой пример, который у нас был, связан с борьбой с дезинформацией. До начала войны РФ против Украины, до февраля прошлого года, у нас на рынке было несколько телеканалов, определенно контролируемых из РФ – через посредников и через финансирование, когда источником происхождения денег была Российская Федерация. Каждый из этих телеканалов ретранслировал программы из РФ – новости и токшоу, которые, кстати, неплохо работали в Молдове и у которых годами не отзывали лицензию, хотя было понятно, что эти каналы делали ничто иное как ослабляли понимание и знание рядовых граждан о событиях, происходящих в стране и за рубежом. Для большего понимания приведу пример: представим, что в нашей стране проходят парламентские или президентские выборы и по итогам этих демократически организованных выборов избирается, например, президент страны. Если этот президент не понравится РФ, то российские государственные каналы найдут поводы для критики как процесса голосования и избрания этого президента, так и самого кандидата, потому что эти каналы контролируются авторитарным кремлевским режимом, который не уважает никаких демократических норм и сейчас это как никогда стало всем ясно.
Когда житель какого-нибудь молдавского села или города включает вечером телевизор и сначала смотрит новости, которые ретранслируются здесь из Российской Федерации, и где ему сообщают какую-то информацию, а через час, когда он смотрит другую, уже местную новостную программу, где он слышит другую информацию и другую версию событий, в его сознании, в лучшем случае, возникает путаница, а если говорить реально, то человек может быть попросту дезинформирован и у него сложится искаженное представление из-за того, что из РФ в нашу страну тоннами льется ложная и искаженная информация и всевозможные домыслы. Это происходит ежедневно, не говоря уже о таких ситуациях, как нынешняя война в Украине, и мы видим, как телеканалы или другие СМИ ездят по стране и спрашивают людей о войне в Украине. Мы видим, что в определенных регионах, например, некоторые граждане говорят, что либо Украина виновата в развязывании этой войны, либо виноваты обе страны, и по большей части это русскоязычные жители, потому что на протяжении последних лет они потребляли в основном информацию и смотрели новости телеканалов, которые либо работали при поддержке Российской Федерации, либо ретранслировали новости, аналитические программы и токшоу из Российской Федерации, и сегодня мы видим эффект этого периода, когда мы оставались пассивными и не запрещали деятельность этих российских СМИ, не прекращали всю эту дезинформацию, которая шла из России по нескольким каналам и особенно в прайм-тайм через эти медиапродукты. Сегодня мы видим это влияние. Это видно, когда людей спрашивают о войне в Украине и не дай Бог, если бы была аналогичная ситуация в нашей стране и на нас напала бы Российская Федерация, то не стоило бы удивляться, если некоторые жители стали бы говорить, что мы, как общество, виноваты в развязывании этой войны, потому что, к сожалению, эти люди десятилетиями потребляли только информацию, идущую из Российской Федерации.
Что должны делать наши власти и, в целом, Республика Молдова в разгар этой гибридной войны?
У правительства в распоряжении есть все инструменты, в том смысле, что оно может принимать законы, может разрабатывать более эффективные средства для борьбы с действиями Российской Федерации, оно может доносить их до народа, информировать, как-то пытаться бороться с дезинформацией, новостными фейками и так далее. В прошлом году мы действительно увидели, что правительство стало работать в этом направлении, оно пытается быть более активным, лучше реагировать на все эти попытки, которые я ранее перечислил, но, очевидно, многое еще предстоит сделать. В частности, нам нужно, чтобы учреждения работали самостоятельно, были более функциональными, более подготовленными к решению всех этих проблем.
Если посмотреть на то, что произошло в прошлом году, потому что это был самый важный для нас период, особенно в контексте войны в соседней стране, мы видим, что, с одной стороны, были предприняты некоторые действия по борьбе с дезинформацией. Сегодня в Молдове больше не транслируются новостные и аналитические программы из Российской Федерации. Это происходит с марта прошлого года. В то же время за возможные попытки распространения фейковых новостей и дезинформации предусмотрены гораздо большие штрафы, которые могут быть наложены учреждением, осуществляющим мониторинг аудиовизуального сектора, то есть телеканалов и радиостанций, я имею в виду Совет по телевидению и радио.
Сегодня шесть телеканалов, которые явно контролировались олигархами, бывшими политиками, хорошими приятелями Российской Федерации, и которые явно получали оттуда финансирование и поддержку, получали все, что нужно для продвижения здесь российской повестки, они больше не реботают и их лицензии были приостановлены на время чрезвычайного положения. Так что определенные дела делались, были попытки – и, кстати, некоторые из них подверглись критике, некоторые из них вызвали споры в обществе, – что, с моей точки зрения, помогает в данной ситуации очистить информационное пространство от всех этих акторов, которые только ослабляли, как я уже говорил, нашу способность бороться, и здесь я имею в виду, в частности, рядовых граждан. Государство, чтобы быть функциональным, сильным, иметь возможность действовать по демократическим нормам, прежде всего, должно иметь граждан, осознающих тот факт, что Российская Федерация пытается ослабить Республику Молдова и свергнуть молдавскую власть, установив здесь марионеточный режим, который будет подчиняться приказам, поступающим из Москвы.
Если все население поймет этот месседж, если его будет продвигать большее число политиков и лидеров общественного мнения, в том числе, журналистов и мы попытаемся работать вместе, чтобы эффективно донести это до жителей, возможно, тогда меньше людей будут становиться жертвами этой дезинформации и фейковых новостей, продвигаемых Российской Федерацией. При этом мы должны понимать, что борьба с гибридной войной — это не только борьба с дезинформацией или просто фейковые новости, но и все те ключевые направления, которые призваны обеспечить безопасность государства. С одной стороны, например, в последние полтора года мы обратили повышенное внимание к энергосфере. Мы увидели, что после той ситуации, с которой мы столкнулись прошлой зимой, этой зимой мы уже лучше подготовлены, мы нашли альтернативные возможности импорта, у нас есть каналы, по которым мы можем поставлять газ из других стран, и это дополнительный механизм, с помощью которого мы можем бороться с постоянным давлением, которое оказывает Россия через экспорт природного газа.
Если посмотреть на оборону, потому что это тоже важно, еще несколько лет назад у Республики Молдова была армия, которая не имела достаточного финансирования, у которой была устаревшая военная техника, которая не была хорошо подготовлена и обучена для ответа на внешнее нападение. Оборонный бюджет в нашей стране ранее рассчитывался на уровне 0,2 – 0,3% от ВВП, то есть, намного меньше по сравнению, например, со странами-членами НАТО, для которых существует порог в 2%, который должен быть достигнут любым членом НАТО в определенный период времени. Наша страна инвестировала в оборону в 8-9 раз меньше, чем страны Североатлантического альянса, в том числе страны, чья территория и население были сопоставимы с молдавскими.
Сегодня мы инвестируем практически вдвое больше, чем четыре или пять лет назад. Пусть это и немного, но это уже шаг вперед. И в прошлом году наша страна начала получать финансирование для оборонной отрасли, в том числе, от Евросоюза. Объявлена сумма в 47 миллионов евро, что практически удваивает оборонный бюджет, и это делает нас лучше подготовленными к обучению, к закупке необходимого нам оборудования, к тому, чтобы иметь более подготовленных солдат и т.д. Потому что, как только государство-агрессор увидит, что другое государство, которое оно хочет сделать уязвимым, подготовлено, имеет возможности для реагирования, оно как минимум дважды подумает, стоит ли атаковать это государство и можно ли сделать это государство уязвимым. Так что это существенное отличие, если мы посмотрим на тот факт, что, например — и это легко увидеть — некоторые страны вкладывают значительные средства в оборону, даже если им не грозит война, даже если риск нападения довольно мал, даже если они находятся за тысячи километров от государств-агрессоров вроде Российской Федерации.
Мы должны понимать, что эти инвестиции предназначены только для сдерживания потенциальной атаки. Наше государство не делало этого три последние десятилетия, мы не инвестировали в те ключевые сектора, которые помогли бы нам сдерживать потенциальное нападение со стороны внешнего государства и, более того, в том числе когда речь заходит о нашем нейтралитете и нашей зависимости с точки зрения энергоресурсов от некоторых поставщиков. Мы не поняли, что лучшая форма обеспечения безопасности – это сотрудничество с другими альянсами, другими организациями, такими как Европейский союз или НАТО. Сегодня, если вы живете в Кишиневе, вы подвержены гораздо большему риску стать жертвой войны, чем если бы вы жили в Яссах, в 150 км от Кишинева.
Полагаю, гражданин Румынии, проживающий в Яссах, чувствует себя в гораздо большей безопасности, чем житель Кишинева, или чувствовал себя в большей безопасности в феврале или марте прошлого года, потому что Румыния является членом НАТО и, согласно правилам, действующим в этом альянсе, когда один из членов Альянса подвергся нападению государства, не входящего в альянс, в нашем случае Российской Федерации, все страны НАТО должны оказать ему помощь, в том числе, военную, в ответ на это нападение. И РФ в настоящее время ни при каких обстоятельствах не решилась бы напасть на государство-член НАТО, потому что военные возможности России намного ниже, чем у всех государств НАТО вместе взятых. И я думаю, то же самое было бы, если бы мы говорили о фейковых новостях, если бы мы знали, что у нас в стране есть определенный механизм, определенные законы, которые не допускают пропаганду фейковых новостей, Молдова не могла бы быть подходящей площадкой для таких передач.
Ранее Институт европейской политики и реформ представил механизм раннего предупреждения гибридных угроз. О чем идет речь и для чего это это нужно?
Механизм раннего выявления гибридных угроз должен помочь государственным учреждениям легче выявлять те действия, которые подпадают под категорию гибридных угроз безопасности Республики Молдова. Давайте представим, что вы чиновник или один из людей, работающих в Министерстве сельского хозяйства, и в какой-то момент вы замечаете, что Правительство или правящая партия проголосовали в парламенте за закон, связанный с продажей большого количества пшеницы из государственных резервов экономическому агенту, который хочет купить этот объем, а затем продать его на других рынках. Обычно это решение можно представить как чисто коммерческое, то есть Правительство или Парламент в этом случае, увидев, что в государственном резерве еще достаточно пшеницы, которую можно продать, принимает решение продать часть объема, чтобы накопить больше денег в бюджете.
В то же время вас должен насторожить тот факт, что государственный резерв пустеет и, возможно, если в следующем году количество пшеницы будет меньше, то появляется риск, что в этой ситуации страну ждет продовольственный кризис, то есть, будет недостаточно пшеницы для производства хлеба и продажи его по хорошей, выгодной цене, особенно людям, которые не могут себе позволить много платить за хлеб. Итак, с одной стороны, у вас есть бизнес-решение, но с другой стороны, вы понимаете, что существуют и некоторые риски безопасности. В этом случае механизм раннего предупреждения поможет понять, будет ли это решение, принятое на политическом уровне, иметь другой оттенок и может ли это решение каким-то образом сделать государство уязвимым, создав потенциальные кризисы. Ровно это мы имели, например, с историей с кражей миллиарда, которая, пожалуй, более известна нашим слушателям. Отдельные решения, принятые в период 2012-2013 годы, которые на тот момент не вызывали большого непонимания в обществе и, казалось бы, касались только финансовой сферы и деятельности Национального банка, в итоге, оказались организованными и скоординированными, преследуя цель вывести деньги из банковской системы, чтобы сделать государство уязвимым и, в конце концов, чтобы приостановить весь государственный бюджет. Тогда эта кража привела к девальвации лея и многим другим тяжелым последствиям для народа, и мы были практически вынуждены вернуть эти деньги обратно в бюджет. Вот этот пример еще яснее говорит о необходимости госучреждениям, когда они замечают, что их ведут по какому-то сценарию, что есть некая договоренность и определенные сигналы говорят о том, что принимаемые решения выходят за рамки чисто коммерческих или политических вопросов и что на самом деле есть попытка организовать схему воровства, вандализма, девальвации и т. д., то в таких случаях действовать в соответствии с законом и сигнализировать о существующих предположениях и опасениях в ведомство, которое должно поощрять все эти сигналы и сопоставлять одно с другим, вырисовывая общую картину, чтобы лучше понимать, что именно происходит, кто является участниками этой схемы и чего они пытаются добиться.
Есть и другие примеры, которые можно привести, но главное, что нужно понимать, это то, что есть действия, которые иногда кажутся нам отдельными, обособленными, которые сами по себе могут не вызывать беспокойства, потому что, казалось бы, они относятся только к определенным областям, казалось бы, это отдельные решения, но которые потом показывают, что они являются частью целой схемы, целой системы воровства, изъятия каких-то активов, которые принадлежат государству и которые, в итоге, попадают в руки каких-то частных лиц. Именно в этом заключается механизм раннего обнаружения – в определении этих сигналов, которые должны быть переданы компетентным ведомствам и последние должны на них реагировать.
В нашем случае у нас есть министерства, у нас есть неправительственные агентства, которые, как некоторые могли бы сказать, не имеют никакого отношения к безопасности. Министерство окружающей среды или министерство сельского хозяйства, как я уже говорил, в восприятии простого человека не имеют ничего общего с безопасностью. Но когда эти министерства принимают определенные решения, которые, на первый взгляд, касаются только этих ведомств, они могут повлиять на национальную безопасность, и именно поэтому каждое учреждение в государственной системе должно быть обучено выявлять эти риски и сообщать о них, например, Службе информации и безопасности, потому что именно они должны следить за безопасностью государства. А СИБ, в свою очередь, должен в этом случае собирать поступающие сигналы от всех акторов, анализировать их и принимать решение, как реагировать в этом случае, чтобы не наступили те негативные последствия, о которых мы говорим. То есть, мы можем предвидеть все эти вещи, которые впоследствии могут ослабить государство и создать негативный имидж нашей страны за рубежом.
В заключение хотелось бы, чтобы наши слушатели пришли к какому то выводу: как им защитить себя, когда речь идет о гибридной войне? Мы обсуждали сегодня, анализ информации, которую они получают, но хотелось бы помочь им найти и другие решения, как они могут защитить себя.
Думаю, что лучшее средство защиты от этой гибридной войны связано с информированием. В этом заключается самый важный момент, и, к сожалению, эта проблема неполной, иногда искаженной публичной информации накладывает свой отпечаток на решения, которые принимают люди. Возвращаюсь к нашему разговору в начале подкаста: в конечном итоге, жертвой любой гибридной войны в нашем регионе хотят сделать скорее население, а не госинституты или политический класс, то есть, не людей, которых мы ежедневно видим по телевизору. К такому выводу мы приходим, изучив инструменты, которыми оперирует государство-агрессор, в нашем случае Российская Федерация. Они заинтересованы в том, чтобы установить в Молдове контроль над политическим классом, над решениями которое принимает наше государство. Если руководство Молдовы будет под их контролем, то они легко смогут манипулировать многими ключевыми сферами деятельности государства, в том числе смогут получить больше преимуществ через руководство страной.
Если исходить из этого, то мы понимаем, что как только население, общество сможет лучше понимать, что происходит вокруг них, лучше понимать, кто и как действует, особенно в этом измерении гибридной войны, то, вероятно, попытки развития этой гибридной войны также будут обречены на провал. Основным механизмом будет лучшее информирование и лучшее понимание, которые позволят выйти за рамки реалий повседневной жизни и попытаться в более широкой перспективе проследить за происходящими событиями, попытаться провести связи между принимаемыми решениями, событиями, между определенными процессами, которые происходят и которые можно легко наблюдать, чтобы не рассматривать каждый случай индивидуально, а отслеживать развитие процесса во времени.
Если говорить, например, о политической ситуации в Республике Молдова, то мы можем ежедневно следить за политическими новостями, но, вместе с тем, когда мы идем на выборы, мы не должны забывать о поведении политических деятелей. Мы должны помнить не только то, что они говорили и делали в прошлом году или во время предвыборной кампании, но и то, чем они занимались 5-6 лет назад, в том числе когда были на других должностях и т.д. Если нас интересует экономическая сфера, то точно так же мы должны хорошо анализировать, иметь глобальное понимание экономического развития и того, как определенные решения способствовали развитию определенных секторов экономики, и, конечно же, очень хорошо анализировать, что и как происходит на международном уровне.
Большое значение имеют и события, которые происходят за пределами нашей страны, то есть, в нашем регионе и в Европе, в целом. Эти события способны сильно повлиять на нас, потому что мы живем во взаимосвязанном мире, и именно поэтому важно иметь гораздо более широкий взгляд на эти вопросы. Вот почему я призываю наших слушателей использовать доступное всем и, главное, бесплатное оружие – информирование, медиаобразование, развитие понимания информационного пространства и развитие аналитического духа, потому что это очень важно.
Мы не просто получаем определенную информацию и потребляем ее. Мы также должны попытаться проникнуть в суть вещей, хорошо проанализировать то, что сообщают нам различные акторы, увидеть, насколько эти вещи верны, и подвергнуть сомнению то, что мы слышим, пропустить поступающую информацию через наш собственный аналитический фильтр. Я думаю, что это было бы лучшим и наиболее эффективным оружием, которое, как показало время, помогает развитию демократии и обществ, особенно западных.
***
Господин Могылдя, благодарю вас за полезные разъяснения для нашей аудитории. Нам остается лишь традиционно призвать наших слушателей фильтровать с умом любую информацию, которая попадается на их пути. Оставайтесь с нами и слушайте наши подкасты на сайте Mediacritica.md, в Google Podcasts, Apple Podcasts и Soundcloud.
Подкаст cuMINTE выпускается Центром независимой журналистики при поддержке Института по освещению войны и мира (IWPR) в рамках проекта «Продвижение медиаобразования среди граждан посредством качественного медиаконтента», реализуемого ЦНЖ в период с ноября 2022 г. по март 2023 г. Мнения, изложенные в этом материале, не обязательно совпадают с мнением IWPR или его партнеров.
Слушайте подкаст
-
- Share :
